ЧЖАО СЯОЛАЙ

Императорский двор во времена династии Цин(1636–1912 гг.)активно пользовался знаниями европейских миссионеров,ведь многие из них были сильны не только в теологии, но и владели достижениями естественных наук и изящных искусств Старого Света. Поэтому не вызывает удивления тот факт, что среди придворных живописцев китайских императоров встречались и иностранцы. Одним из таких людей был прибывший из Италии монах-иезуит Джузеппе Кастильоне (1688–1766 гг.), которого в Китае помнят под именем Лан Шинин.

Он родился в Милане и учился у Андреа Поццо –архитектора и живописца,одного из главных в то время теоретиков черчения и науки о перспективе.Молодой Кастильоне занимался настенной религиозной живописью,рисовал портреты святых и библейские истории,а в 1715 г. отправился в Китай в качестве монахамиссионера. Его способность особенно точно отражать в картинах игру света итени, перспективу, точнейший учет им анатомии и общей структуры привлекли внимание императоров Поднебесной,и Лан Шинин был принят в когорту придворных мастеров.Все оставшиеся 50 с небольшим лет жизни итальянец провел в Китае: под его руководством в парке Юаньминъюань при императоре Цяньлуне были возведены дворцы ?сиянлоу?(постройки, выполненные в европейском стиле), однако в историю он вошел как один из самых знаменитых живописцев династии Цин. Используемые им приемы западной школы при изображении портретов, цветов,птиц и зверей в сочетании со стилями китайской живописи давали невероятно тонкий и реалистичный эффект. Весьма ценилась правителями династии Цин и фотографическая точность картин, она позволяла восполнять недостатки текстового описания многих важных событий и была единственным способом сохранения детальных изображений до изобретения фотографии в XIX веке.

Одним из таких шедевров стало полотно, которое ныне известно под названием ?Император Цяньлун в церемониальных доспехах на коне?. Картина представляет собой написанный на шелке конный портрет императора Цяньлуна (1711–1799 гг.), сделанный в 1739 г. в момент первого посещения им императорских охотничьих угодий Наньюань в пригороде Пекина для проведения торжественного армейского смотра.

На самом деле этот шедевр –лишь один из четырех свитков,входящих в тематическую серию,которую Кастильоне написал по поводу того события. Каждый из свитков носил свое название, но полотно ?Высочайшее посещение военного лагеря? пропало во время войны, а свитки ?Военный парад? и ?Боевой порядок?исчезли в одной из частных коллекций. Поэтому ныне под именем ?Император Цяньлун в церемониальных доспехах на коне? мы подразумеваем лишь свиток ?Расположение на боевых позициях?, который хранится в пекинском музее Гугун.

На данном конном портрете изображен верхом 29-летний император Цяньлун. Облаченный в золотые доспехи и шлем,закинув колчан со стрелами за спину, он понукает своего боевого коня. Яркая объемная картина четкими и мягкими штрихами отражает доблестный характер героического императора.Невероятная точность прорисовки сохранила черты лица Цяньлуна,а тщательность проработки фактуры дала нам осязаемое ощущение материала, из которого сделаны доспехи всадника. Хотя живописец использовал только китайские принадлежности для рисования, ему удалось создать впечатление, что полотно написано традиционным для Европы маслом. Картина четко разделена на три плана. Трава,ярко прописанная на переднем плане, дает необходимую объемность всаднику в средине композиции. Усиливают этот эффект красочные доспехи и бросающаяся в глаза масть коня на фоне более сдержанной цветовой гаммы заднего плана, который сам по себе является уникальным сочетанием композиционной чувствительности европейских и китайских школ. Манера исполнения облаков и игра светотени на них выдают итальянскую школу, но размытые силуэты гор, неброская мягкая окраска деревьев фона характерны для мастеров Срединной империи.В целом это эклектичное полотно с переменчивым цветом и богатыми художественными слоями весьма отличается от традиционных китайских пейзажей.

Работа живописцевмиссионеров – наглядный пример культурного обмена и взаимного проникновения искусства Китая и Запада. По указанию императора Лан Шинин обучил итальянской манере живописи часть служивших при императорском дворе художников-китайцев,благодаря чему в их произведениях в той или иной степени проявились элементы европейского стиля:они уделяли больше внимания сочетанию света и тени, ставили смелые эксперименты с эффектом глубины, который давал учет перспективы.

Талантливый итальянец не только показывал практические приемы, но и обучал теоретическим основам европейской школы изобразительного искусства. Самое раннее китайское исследование техники западной живописи– ?Наука о перспективе? –было написано знаменитым китайским художником Нянь Сияо (1671–1738 гг.) в тесном контакте с Лан Шинином. В книге автор назвал западную манеру, активно работающую с линейной перспективой,термином ?сяньфахуа? (живопись,основанная на линиях), чем отразил фундаментальную особенность стиля, ведь для сохранения точной перспективы художник выделяет много реальных или воображаемых линий. Такой стиль особенно подходил для подчеркивания рельефности зданий и природных пейзажей, придавал изображению небывалую реалистичность.

Большинство из известных китайских полотен в стиле?сяньфахуа? созданы именно придворными художникамимиссионерами, а работы Лан Шинина, как наилучшие из них, сформировали отдельную оригинальную пейзажную линию в придворной живописи Поднебесной. Чтобы удовлетворить эстетические чувства китайцев и угодить императорам, итальянец органично вплетал приемы,используемые китайскими живописцами, в объемные пространства из перспективы и светотени, характерные для европейских художников. В столь эклектичной манере мастер смог,сохраняя привычные для китайцев зрительные образы, познакомить их с неведомыми ранее шедеврами западной живописи, а его работы,фактически, стали пробным камнем для европейского изобразительного искусства в Китае.